Discovery - Читать Статьи

В стране дани

Рассказать друзьям

Дани - аборигены долины Балием, скрытой среди гор на западе Новой Гвинеи. Где-то здесь съели Кука, но, познакомившись с дани поближе, понимаешь: эти люди, на лицо ужасные, добрые внутри, если и могут подложить свинью - то только в прямом смысле слова.

Михаил КОЖУХОВ

Новая Гвинея была моей голубой мечтой. Мне всегда казалось, что именно здесь и находится тот самый край света, куда так стремятся попасть все путешественники. Я не ошибался: она действительно была этим краем света. Высокие горы в западной, индонезийской части острова считали необитаемыми аж до 1938 года, когда пролетавший над провинцией Папуа пилот Ричард Арчболда обнаружил признаки жизни в скрытой между скалами долине Балием. Люди, которых Арчболда разглядел из кабины самолета, и есть дани - одно из самобытнейших гвинейских племен, которое и в середине XX столетия продолжало жить в каменном веке.
За несколько десятков лет дани превратились из самого малоизученного народа Гвинеи в раскрученный туристический бренд. Все началось в 1954 году, когда в долину реки Балием спустился с парашютом первый христианский миссионер Ллойд Ван Стоун, ставший официальным первооткрывателем этих мест. Спустя буквально пару лет в городе Вамена появился аэропорт, куда один за другим садились американские самолеты, привозившие строительные машины, материалы, фургоны и белых людей. Они развернули кипучую деятельность: принялись сооружать дороги, кирпичные дома, обустраиваться. Так дани узнали о цивилизованном мире.
Цивилизованный же мир узнал о дани в 1964-м - благодаря ленте Роберта Гарднера «Мертвые птицы». Документальный фильм, создававшийся на протяжении четырех долгих лет, поведал зрителю о культуре этого удивительного народа, который называет «мертвыми птицами» трофейное оружие, добытое в битве с врагом. Западный зритель-интеллектуал полюбил дани всей душой, и это неудивительно: на дворе стояли шестидесятые, по Европе и США триумфальным маршем шагал структурализм - философское течение, провозгласившее необходимость пристального внимания ко всем возможным языкам описания мира, к самым различным системам знаков, а на интеллектуальный щит были подняты структурная лингвистика, психоанализ и антропология. Гарднер, родоначальник визуальной антропологии, открыл Западу удивительный язык дани - язык, в котором добытый в кровавой схватке топор носит поэтическое наименование «мертвая птица», но при этом нет названий ни для каких цветов, кроме белого и черного. Яркий мир голубой мечты на поверку оказался черно-белым.

ПОДЛОЖИТЬ СВИНЬЮ
Эпоха «мертвых птиц» навсегда ушла в прошлое. Сегодняшние дани не ведут настоящих войн, только условные - хотя нынешний вождь, едва ли не самый пожилой в племени, в молодости успел поучаствовать в кровавых сражениях. В долине Балием существует традиция время от времени проводить потешные бои, которые больше всего напоминают ритуал нашего пионерского прошлого - игру «Зарница». Жители деревни разделяются на две враждующие армии, устраивают сражение, в котором есть условные раненые и условные убитые, павшие от символического удара копья или выстрела из лука. Дани относятся к оружию с большой осторожностью: их луки, которые до сих пор применяются на охоте, очень примитивные по устройству, тем не менее обладают огромной поражающей способностью, поэтому в потешных баталиях стрелы не используются. Эти условные сражения, с одной стороны, своего рода воинские учения, а с другой - ролевая игра, настоящий народный театр.
Для дани вообще весь мир - театр. Подлинных папуасов в том виде, в котором они существовали еще 15 лет назад, сегодня уже нет; нынешние - не вполне настоящие. Они познакомились с благами цивилизации и теперь лишь играют самих себя - но надо признать, играют гениально.

Мы побывали в местах, о которых ходила слава настоящих медвежьих углов. Один наш знаменитый путешественник рассказывал, как он добирался сюда, преодолевая горные хребты, прорубаясь сквозь непроходимые джунгли, сражаясь с питонами... И как в конце своего многодневного путешествия он добрался до долины Балием и даже якобы женился на девушке из племени дани. Оказалось, что подобные одиссеи - лишь часть романтического флера, витающего вокруг дани. В действительности они живут в двадцати минутах езды от города, бывают в нем, у вождя есть мобильный телефон, а у каждого из членов племени в хижине лежат штаны европейского образца. Впрочем, большую часть времени они продолжают ходить в чем мать родила: единственный элемент традиционного костюма мужчины дани - то, что на их языке называется «хорим», а на всем острове известно как «котека» - выдолбленный плод пальмы, выполняющий роль своеобразного чехла для полового органа. Надо сказать, женщины племени одеты куда как более стыдливо - и даже поэтично. Они облачены в короткие юбки, сотканные из волокон орхидеи, и ни на минуту не расстаются со своими плетеными сумочками, называемыми «нокен», - одно слово, настоящие женщины!
Впрочем, похоже, что костюмы, традиционные хижины и другие элементы экзотики, которые привлекают внимание стороннего наблюдателя, сохраняются в неизменном виде только потому, что время от времени в долину приезжают туристы, покупают свинью и с удовольствием взирают на то, как дани играют в свою собственную жизнь.
Свинья у дани - мера всех вещей. Это и высшая награда, и валюта. Свинья нужна для того, чтобы войти в племя; свинья (или десять - в зависимости от «ценности» невесты) требуется, чтобы жениться. Удивительно, что, несмотря на очевидно высокий спрос, свиней в Папуа почему-то не выращивают, предпочитая привозить извне. Похоже, что это животное имеет в сознании папуасов и какой-то сакральный смысл. Во всяком случае, челюсти убитых свиней служат украшением так называемого мужского дома - своего рода кают-компании, в которой мужчины племени собираются в жаркое время суток, спят там или сидят, решая свои вопросы. Женщины собственного «закрытого клуба» не имеют, у каждой данийки есть своя хижинка, в которой она спит, а дневное время прекрасная половина племени проводит на огромной «коммунальной кухне» - с детьми, курами и, конечно, свиньями.
Свинья - главный элемент развлечения для туристов. На глазах изумленной публики дани ритуально убивают из лука принесенную вами свинью, очень быстро и ловко ее разделывают, а потом все племя собирается возле огромной ямы, кидает в нее раскаленные камни, устилает их пахучими травами, помещает на это ароматное ложе тушу свиньи, закидывает ее раскаленными камнями, и она преет там около двух часов. Нужно сказать, что это довольно тяжелая работа, в которой принимает участие все племя, точнее, все те его представители, которые в силах поднять тяжелый камень, - от вождя до детей-подростков, и в этом проявляется подлинный первобытный демократизм дани.

В ПОИСКАХ ОБЩЕГО ЯЗЫКА
Возможно, единственное, что у этого племени сохранилось в неизменном виде, - его язык, точнее, языки. Папуа - удивительный лингвистический феномен: здесь живет едва ли сотая доля процента человечества, которая при этом говорит на 15% всех существующих в мире языков. Даже немногочисленные дани разговаривают на четырех очень не похожих друг на друга диалектах: 20 тысяч - на диалекте нижней долины, еще 20 тысяч - на диалекте верхней долины, 50 тысяч используют диалект средней долины, а самый распространенный данийский диалект - западный, на нем общаются 180 тысяч человек. Долина Балием в этом смысле - настоящий Вавилон. Зачастую жители разных деревень с трудом понимают друг друга, а приезжему и подавно нелегко найти с ними общий язык: жители племени почти не говорят по-индонезийски, да и найти переводчика с дани на какой-нибудь европейский язык - задача практически неразрешимая.
В провинции Папуа мы повстречали французского путешественника, авиадиспетчера по профессии, который был преисполнен энтузиазма провести с дани довольно продолжительное время. Он пытался познакомиться с ними поближе, но из этой затеи мало что вышло: путешественник не знал языка дани. Зато с ним составили близкое знакомство местные насекомые - комары и свиные блохи, которые вконец затерроризировали несчастного француза. Впрочем, для взаимопонимания с дани совсем не обязательно знать их язык. У них великолепное чувство юмора. Они с радостью повторяют русские слова, легко включаются в предложенную им игру - и предлагают свою. Аборигены прекрасно понимают, что приехавший к ним белый в любом случае испытывает некоторое подобие трепета перед их свирепыми физиономиями, украшенными кабаньими клыками, - и с удовольствием этим пользуются, угрожая съесть тебя за малейшую провинность. Но делают это доброжелательно - и с неизменной широкой улыбкой.
Жители долины Балием вообще очень добродушны. Скорее всего, они не ели ни Кука, ни Майкла Рокфеллера, который пропал в этих краях в 1961 году. Несмотря на кажущиеся нам жестокими традиции, вроде той, когда женщины племени отрубают себе фалангу пальца в знак скорби по умершему родственнику, дани - невероятно добрые и отзывчивые люди, с радостью готовые принять чужестранца в свою семью. В долине мне дали новое имя - Алуама. Вождь племени, папа Яли, называл меня только так. Имянаречение - не только знак глубочайшего уважения, но и своего рода приглашение, возможность выбора. Сам папа Яли, хоть в это и трудно поверить, глядя на него, поездил по миру, побывал вместе со своими сыновьями в Америке и Японии - но тем не менее в «цивилизованном мире» не остался и не поменял хижину на дом. Может быть, он сделал это из соображений своего нехитрого бизнеса - а может, это мы недооцениваем дани, и в действительности их культура и образ жизни представляют для них гораздо большую ценность, чем это кажется на первый взгляд. Однако как бы нам ни хотелось, чтобы дани остались такими, как были, это вряд ли возможно. Доисторическая эпоха закончилась у этого народа полтора десятилетия назад, и сегодня дани имеют возможность пользоваться, например, металлическим топором, вместо того чтобы с огромным трудом изготавливать каменный. Традиционные занятия, а вместе с ними и привычный уклад жизни безвозвратно уходят в прошлое. Теперь это архив истории, просто сказка - увы, со смазанным концом.

Ключевых слов нет...

Рассказать друзьям